Диомед, сын Тидея. Книга первая - Страница 34


К оглавлению

34

Побили, что ли?

– Я это... Это...

Взгляд такой – словно и взаправду побили. На щеке – пятно красное. И на шее.

– Я, Тидид, не хотел. Не хотел! Это она, тетя Деянира! Она заставила! И второй раз – тоже...

Вот-вот заплачет. Это Капанид-то! Жаль, нет времени расспросить! И чего это тетя его заставляла делать? Всех быков с козами по кличкам перечислять?

– Пойду, – киваю я. – Ты... Оставайся. Спи!

Вообще-то попрощаться надо. Полагается. Все-таки мы друзья! Лучшие друзья – с детства самого. Но... Нельзя!

– А-а, ты куда?

Ну, вот! Спросил!

Не отвечаю, иду. Быстро иду. А Сфенел....

– Ты... Ты что, обиделся? Ну да, она тебе, конечно тетя, но я... Но она...

Ох, тетя тут при чем? Поссорились они с Капанидом, что ли? Ничего, помирятся!

Дверь! Щеколду – в сторону. Ох, и скрипит! Не услышал бы кто...

– Да куда ты?!

Хорошо на дворе! Воздух холодный, вкусный. Почти как в лесу.

– Куда?..

Куда-куда? Туда!

– Гулять! А ты спать иди, понял, да? Иди! Понял? Спать иди!

Зря я так! Никогда на Сфенела не орал. Мы же друзья! Но... Как еще скажешь?

Он будто о чем-то догадался. Мигнул, репку свою почесал, затем, вроде как за бороду дернул (не выросла еще, это он папе своему подражает).

– Ты... Я сейчас!

Куда это он? Ах да, там же пифос с водой! Никак умыться решил? Вот и хорошо! А я в ворота! Заперты? Ничего, перескочу...

...Догнал он меня уже на улице.

АНТИСТРОФА-II

За воротами – не дядиными, городскими – еще свежее стало. Я даже пожалел, что плащ не надел – в одном хитоне выбежал. А над лесом близким – уже полоска светлая серебрится. Скоро с Селеной встретимся!

И не только с нею...

– Значит, без меня идти решил? – обиженно басит Сфенел. – Без меня, значит? Небось, папа твой без моего никуда не бы пошел!

Рассказал я ему все. Не хотел, но пришлось. Друзья ведь!

А дорога под ногами так и стелется. Узкая, чуть под уклон. Так бежать и приглашает...

...На одной табличке было – из тех, что я у дядя Эвмела читал. Самая мол, удобная дорога – которая в Гадес ведет. Ровная, гладкая, не заблудишься...

– Так ты с ним что, драться решил? – не отстает Капанид. – С этим, в шкуре?

– Решил...

– Ну и правильно! Ты его враз положишь. А если кто еще полезет, того я скручу!

А сам ручку кинжала поглаживает. Эх, Капанид! Даже если чудо, если мы вдвоем, как Геракл с Ификлом, все куретское воинство разгоним, все равно ведь уйти не дадут. Достанут!

Кровник – это навсегда. Врага можно пожалеть, простить. И помириться можно. А со мной мириться они не могут. Боги не простят потому что. И души убитых папой тоже не простят. Из самого Гадеса придут! Капанид просто не знает, у нас... у них в Аргосе давно не мстят. Очистят поросячьей кровью у алтаря – и все. А у нас...

...А дорога все под уклон, под уклон. Легко, легко идти!

Хорошо, что Сфенел так думает! Его, наверное, не тронут. У него волосы длинные, не стриженные еще, таких трогать сам Зевс-Гостеприимец не велит. И меня бы не тронули, если бы, скажем, война.

Кровника – тронут. Ну и ладно! Главное, чтобы не как овцу!

...А вокруг уже лес, дорога вверх пошла, но все равно, идти легко, ноги сами несут, словно на сандалиях крылышки выросли, как у Психопомпа-Килления...

...А может, и не вспомнит меня Светлая. Кто я ей? Обидно, если не вспомнит – хотя бы разок.


...та, что блистает под стать Новогодней звезде в начале счастливого года. Лучится ее красота, и светится кожа ее...


– А вот и речка. Смотри, Тидид, герма!

Голос у Сфенела такой, словно он и рад. Ну, еще бы, подраться можно!

Над лесом острый серп вынырнул. Вынырнул, засветился. Успели!

– Пойдем, что ли?

Я вздохнул, на Луну-Селену поглядел (серп серебряный – это, говорят, ее диадема; красивая!). А потом на мост взглянул. Вот он, старый, с краев камни свалились, под ним речка шумит... Шагов двадцать – и мы там.

В Куретии.

Мост, речка, за речкой – лес, перед мостом – герма. Старая, по уши в землю вросла.

Герма?


– Эти слова на твоем языке, мама? Как и колыбельная?

– Да, сынок, на моем. Их легко запомнить, правда? Но главное – кровь. Когда не будет выхода, порежь себе руку. Ты ведь не испугаешься, если будет немного больно?

– Мама!

– Ладно, ладно, ты уже взрослый, знаю! Крови много не надо, всего несколько капель...

– А почему он должен помогать? Ведь ты его не любишь? А вдруг не захочет?

– МЫ – не люди, сынок. НАС можно заклясть. Это – как отравленная стрела. Много бы дал Психопомп, чтобы мы с тобой забыли эти слова!

– Мама, а ты... Неужели и тебя так можно...

– Заклясть? Можно, мальчик. Да вот только никто не знает, как. И не узнает. Никогда!


От каменного лика уцелел только нос. Вместо глаз – источенные ветром и дождями выемки. Рот... Нет его, в землю ушел.

Ну и пусть себе!

Я обернулся. Сфенел беззвучно шевелил губами – не иначе Килления о помощи молил. Самое время! Вот и я сейчас его попрошу. И много слов мне не надо, пяти вполне хватит. Пяти слов – и вот этого!

Кинжал бесшумно покинул ножны. Лезвие острое, сам точил! Даже боли не почувствую. Просто плеснет кровь на старый камень, просто вспыхнут красным огнем глаза-выемки...

...Или по другому будет. Но – будет!

Ну что, Фоас, сын Андремона, наследник куретский, не ожидал?


«Придешь – я убью тебя как мужчину, в грудь...»


Бронза дрогнула, едва коснувшись кожи. Мой родич мог ударить ножом в спину. Полное право имел! И дротик бросить. И стрелой отравленной угостить.

Мог!

А вместо этого...

– Эй, Тидид! Ты...

В голосе Сфенела – тревога. Он не понимает, зачем его друг стоит у старой гермы с кинжалом в руках. Хвала богам, не понимает!

Мне нечего бояться! Смерть легко вызвать. Кровь да пяток слов, которые так легко запомнить!

34